Глава «Воентелекома»: технология блокчейн может появиться в армии России | Блокчейн и Биткоин в России

Россия, как и многие развивающиеся страны, взяла курс на цифровизацию экономических процессов и вполне может стать лидером в этой области, однако сейчас в сфере информационных технологий большое количество применяемых в повседневной жизни программ и устройств имеют зарубежное происхождение, что по понятным причинам не позволяет использовать их в российской армии.

О том, как защищен от кибератак Национальный центр управления обороной, о возможности появления в Вооруженных силах РФ технологии блокчейн и концепции "интернета вещей", о создании "цифрового гарнизона", а также о внедрении на предприятия ОПК защищенной сети в интервью ТАСС рассказал генеральный директор АО "Воентелеком", руководитель приоритетного технологического направления "информационно-телекоммуникационные технологии" Александр Давыдов.

— Каким вы видите будущее телекоммуникационных технологий в России? Как сейчас это направление в нашей стране развивается, если сравнивать с нашими иностранными конкурентами?

— Роль телекоммуникаций в социально-экономическом развитии любой страны уже трудно переоценить. А с приходом эры цифровой экономики, фундаментом которой они, по сути, и станут, их значимость будет только возрастать. Россия в этом процессе не станет исключением, но для нашего государства очень важно не только сполна воспользоваться ее преимуществами, но и добиться своего технологического суверенитета как в гражданских отраслях, так и в образцах вооружений. Актуальность решения второй задачи будет как никогда высока.

Говоря о военной стороне вопроса, нельзя не отметить, что многие отечественные образцы являются предметом нашей гордости и традиционно превосходят зарубежные аналоги. К сожалению, не в области связи, где масса-габаритные, функциональные и другие характеристики телеком-оборудования зачастую не только серьезно уступают зарубежным, но и снижают конкурентные свойства и возможности самих образцов.

Учитывая то, как будет меняться парадигма боевых действий уже в ближайшей перспективе, когда противоборство сторон окончательно переместится в киберпространство, от уровня развития и защищенности национальных сетей будет напрямую зависеть боевая мощь нашей страны. Именно информационные технологии выйдут на первый план и станут одним из ключевых критериев конкурентоспособности и залогом успеха как во время боевых действий или в угрожаемый период, так и в экономике мирного времени.

Сами же технологии очень быстро эволюционируют — их становится меньше, но они становятся сложнее. Такая унификация позволяет вывести телекоммуникационное оборудование на принципиально новый уровень и, возможно, впервые сделать это без участия транснациональных гигантов, составив им реальную конкуренцию.

Сегодня мы имеем уникальный шанс не сетовать на вечное отставание России, на упущенные возможности или утраченные технологии, которые невозможно возродить. Мы находимся в ситуации, когда не это определяет будущее, а умение быстро воспользоваться преимуществами вновь открывающихся технологических возможностей. Успех в этой борьбе ждет того, чья модель государственного регулирования и управления высокотехнологичными активами и инновациями окажется более быстрой, гибкой и адаптивной.

— Сколько, на ваш взгляд, может потребоваться времени России для выхода на тот самый новый уровень, учитывая курс нашей страны на импортозамещение и санкционную политику ряда стран?

— Все зависит от той степени системности, с которой мы подойдем к решению этой задачи. Если мы будем пытаться решать ее какими-то точечными, лобовыми или условными методами, как это часто происходит сейчас, то не хватит десятилетий. Но если мы отстроим эту работу по всей цепочке, взаимоувязав между собой все этапы создания ценности в стране в виде финального продукта, начиная с образования и подготовки кадров, системы R&D (Research and Development — прим. ТАСС) и освоения в производстве и заканчивая построением сервисных сетей, параллельно внося соответствующие изменения в законодательство, направленные на защиту этих процессов и, главное, собственного рынка, куда потом этот продукт выйдет, то тогда можно говорить о 5–10 годах.

Но подчеркну — очень многое будет зависеть от того, насколько мы сумеем защитить свой рынок от гегемонии зарубежных вендоров, которые сейчас ведут себя в России очень агрессивно, а мы этому способствуем.

Мое глубокое убеждение, что пока деньги на НИОКР, результаты которых не востребованы рынком, поступают в промышленность исключительно из федерального бюджета, мы не придем к желаемым результатам. Поэтому это должна быть дорога со двусторонним движением — софинансируя разработки из бюджета, нужно защищать свой рынок и создавать систему монетизированной поддержки собственного производителя, уже не из казны РФ, а непосредственно с массового потребительского рынка.

— То есть бизнес привлекать?

— Привлекать бизнес как инвестора в разработки, обеспеченные рынком в будущем, делать так, чтобы сам бизнес становился потребителем финальных изделий у российской промышленности, а не у конкурентов, тогда у нас есть шанс сократить сроки появления технологий соответствующего уровня в нашей стране и снизить риски частных инвестиций, сделав их привлекательными.

— Полагаю, что с учетом курса на диверсификацию производства то, о чем вы говорите, вполне реально.

— Откровенно говоря, в своей отрасли я не вижу сколь бы то значимых попыток осуществить эту диверсификацию. Пока только призывы. Пока мы продолжаем сами себя обманывать, не совершая предметных действий, и есть ощущение того, что многие предприятия ОПК в сфере телекоммуникаций все еще рассчитывают на то, что государство их не оставит после завершения программы вооружений, а это, на мой взгляд, очередная стратегическая ошибка с далеко идущими социальными и экономическими последствиями для них самих.

— Ведутся ли в России работы по созданию квантовых сетей?

— Наработки у нас существуют и по квантовой криптографии, и по квантовым вычислениям. Этой проблематикой мы занимаемся сейчас, но вопрос в другом.

У нас происходит колоссальный разрыв между вузовской наукой и промышленностью. То есть если в вузовской науке у нас присутствуют очень серьезные наработки, то они, как правило, далеки от промышленной и коммерческой реализации. Под руководством Минпромторга сейчас мы активно включились в эту работу и работаем над тем, чтобы наладить эту связь и выйти на промышленную реализацию. Как будущий потребитель, мы видим огромные преимущества в той же квантовой криптографии и нам крайне интересно получить новую технику на ее основе.

— Это действительно позволит создать невзламываемые сети?

— По сути — да, это действительно так. Более того, это вызовет серьезные изменения в организации систем защиты информации в принципе. Сама по себе технология распределения и ввода ключей становится другой и строится не на чисто прикладных — математических или программных — алгоритмах, а на физических, то есть фундаментальных принципах квантовой механики.

Если говорить про дальнейшую эксплуатацию, то технология имеет огромную перспективу, так как позволяет максимально исключить из эксплуатации систем защищенной связи персонал, ответственный за ввод ключей, который несет в себе не столько даже финансовую нагрузку, сколько риски утечки в результате человеческого фактора, то есть непреднамеренной ошибки или преднамеренного нарушения функционирования сети.

— Начинается форум "Армия-2017". Что покажете, чем удивите?

— На очередном форуме мы обязательно покажем не только усовершенствованные версии ранее продемонстрированных образцов, но и представим полную линейку отечественного оборудования для построения телекоммуникационных сетей любой сложности.

Венцом же экспозиции будет наш абсолютно новый экспонат, собранный буквально за два месяца. Им станет прототип многоцелевой универсальной машины связи и управления, каких в нашей армии еще не было. Она обладает беспрецедентными характеристиками и способна заменить до 70% громоздких и разнотипных командно-штабных машин и комплексных аппаратных связи, обеспечив при этом гораздо более богатый функционал и значительно усовершенствованные ТТХ при кратном снижении стоимости закупки и сервисного обслуживания.

Машина может менять свое назначение, становиться пунктом управления и разведки, узлом защищенной связи или мобильным центром обработки данных в зависимости от используемого программного обеспечения, которое можно будет залить в полевых условиях и удаленно. Должностные лица получат все услуги стационара практически с тем же качеством в поле на стоянке и в движении. Применяемые в ней российские технологии связи заменят применяемые в настоящее время унаследованные и уже малоэффективные для будущих войн технологии и поднимут наши войска на мировой уровень конкурентоспособности.

— Как при таких габаритах решается вопрос с охлаждением, учитывая, что все оборудование находится близко друг к другу?

— Разумеется, есть системы охлаждения внутри каждого из изделий, кроме того, мы будем ставить туда систему принудительного активного кондиционирования. Эта машина создается в том числе с прицелом на экспорт.

Так, например, по нашим оценкам, в таких машинах могут быть заинтересованы многие страны с ограниченными бюджетами, которые ранее вынуждены были покупать дорогостоящие комплексы связи в составе образцов вооружений. Среди них есть и те, что находятся в экваториальных широтах, где очень жаркий климат. К примеру, мы некоторое время назад начали сотрудничать с Индонезией и несколько раз принимали их делегации. У них существует проблема связи между полицейскими участками, находящимися на островах. С помощью таких машин или даже тех, что применяются у них (а габариты нашего оборудования это позволяют), мы сможем организовать им связь в любой точке.

— Сообщалось, что "Воентелеком" участвует в проекте по внедрению на предприятия ОПК защищенной сети. Что сейчас с этим проектом? Когда планируется завершить эту работу и какими будут возможности у данной сети?

— Мы являемся частью этого проекта, финансируемого Минпромторгом России, и работаем под началом нашего основного заказчика — Объединенной приборостроительной корпорации ГК "Ростех". Проект реализуется в интересах предприятий ОПК по совместной инициативе Минобороны и Минпромторга России и сейчас находится в самой активной стадии — запуска объектов в эксплуатацию.

В рамках первой очереди предстоит запустить более 200 предприятий, значительная часть которых начнет функционировать уже в этом году. С появлением своего рода защищенного, в том числе криптографическими методами, интернета наши предприятия получат все современные услуги, которыми мы привыкли пользоваться в интернете гражданском: телеприсутствие, видео-конференц-связь, IP-телефония — иначе говоря, унифицированные коммуникации только с высочайшим уровнем защиты.

В перспективе мы планируем внедрение таких сервисов, как защищенная система электронного документооборота, цифровые архивы, распределенные вычисления, совместное проектирование и создание безопасной платформы для проведения закрытых торгов. В итоге оцифровка всех процессов даст валовый эффект всей промышленности. А возможность совместной работы в единой сети заказчиков и всей кооперации при создании образцов вооружений в режиме реального времени, а не посредством фельдъегерско-почтовой связи, позволит существенно сократить цикл разработки и освоения в производстве новой продукции, снизит ее себестоимость.

Хочу отметить, что создание такой сети — это очень сложный процесс не только организационно-технически, но и нормативно. Его реализация стала возможной только благодаря активному межведомственному взаимодействию между Минпромторгом, Минобороны, ФСТЭК и, конечно, главного регулятора в лице ФСБ России, оказавшей исчерпывающую поддержку этому проекту.

— Как вы считаете, имеет ли перспективы в российской армии система организации распределенной базы данных, больше известная как блокчейн?

— Перспективность самой технологии не вызывает сомнений, и, наверное, в ближайшем будущем мы увидим, как она распространится на гражданке до глобальных масштабов. Но консерватизм военной системы не позволяет столь же быстро внедрять все новое. Мы должны разумно и с осторожностью подходить к новым технологиям, изучить их детально, поскольку они всегда несут не только новые преимущества, но и новые, как правило, неизученные риски и угрозы.

Сейчас они исследуются ФСБ. Если удастся оперативно ввести российские криптографические алгоритмы в международный стандарт блокчейна и обеспечить полную безопасность, то сначала мы увидим работу данной технологии в частных, затем в государственных структурах, а в перспективе, возможно, и в Минобороны России.

— Применима ли в армии концепция "интернета вещей"?

— Конечно, применима, более того — несет в себе очень серьезный технико-экономический эффект, потому что, если мы рассуждаем о высокотехнологичной армии, мы должны достичь такого уровня автоматизации, который позволяет нам опережать вероятного противника в принятии решений. В современном мире это можно обеспечить только автоматизацией и только созданием систем на основе искусственного интеллекта. С помощью этой технологии мы сможем повысить оперативность и безопасность большого количества обслуживающих функций, исключив их из армейского быта.

Безусловно, эта технология сулит большие дивиденды, с одной стороны, но с другой — мы, применяя эти технологии внутри Вооруженных сил, должны понимать, что есть определенные риски внедрения этой системы. Я говорю о вопросах информационной безопасности. Тот же уровень потребления воинской частью энергоресурсов или довольствия может стать демаскирующим признаком, а значит, эту информацию можно передавать в Национальный центр управления обороной только по защищенной сети.

Многие отечественные предприятия оборонно-промышленного комплекса понимают перспективы "интернета вещей". Так, производители бронетанковой техники уже предлагают покупателям системы удаленного сервисного обслуживания и контроля, позволяющие информировать командование войск о состоянии техники и ее технической готовности, запланированных и выполненных работах, а также о потребностях в запасных частях. По похожему принципу реализован выход в интернет на автомате Калашникова — встроенные датчики позволяют отслеживать положение оружия с помощью навигационных систем ГЛОНАСС и GPS, собирают статистику его использования и контролируют состояние ствола и расход патронов.

Мы тоже сейчас плотно занимаемся данным направлением, правда, пока что внутри компании. Мы разработали концепт "цифрового гарнизона", в котором уже прописано, что и как мы хотим автоматизировать, как увязать это в систему с учетом модели угроз и возможностей потенциального противника. Самый новый риск, который мы предусмотрели, — это риск санкционный. То есть мы не можем допустить, чтобы при развертывании систем типа "цифрового гарнизона" (или "цифрового предприятия") сложилась ситуация, когда мы не сможем купить оборудование или чип, который нам остановит всю работу. Как только мы сумеем завершить этот этап на базе "Воентелекома", мы будем предлагать его Минобороны.

— Когда вы планируете закончить работу над этой системой?

— Полагаю, что ближе к концу нынешнего — началу следующего года.

— На какой стадии сейчас проекты, касающиеся идентификации и распознавания личности? Для чьих нужд они создаются и где планируется их применение?

— Для нас это составляющие одной большой системы, которые мы и называем "цифровое предприятие", или "цифровой гарнизон". Мы привлекаем под эту тематику наших партнеров, будем интегрировать эту технологию на нашей площадке, а потом увязывать ее с другими системами безопасности, контроля, учета и доступа, реализуемых в рамках создания "цифрового гарнизона".

— Будут ли в подобных системах использоваться нейросети и искусственный интеллект?

— Это будущее, на которое мы ориентируемся. Нейросети и искусственный интеллект — ресурсоемкие области и нуждаются в большом финансовом и кадровом рычаге. А наши возможности по инвестированию в НИОКР пока скромны.

Сейчас можно говорить, что мы миновали кризис, в котором оказались в 2013 году, и подходим к тому желанному моменту, когда сможем инвестировать и в новые направления, и в отдельные компании. Начиная с 2018 года мы будем предлагать нашему акционеру наиболее перспективные технологии, компании и интеллектуальную собственность с целью их приобретения либо софинансирования, к примеру совместно с нашими партнерами из РВК.

— Что "Воентелеком" предлагает в области кибербезопасности для наших силовых структур?

— Мы являемся единственным исполнителем у Минобороны России по созданию системы обнаружения, предупреждения и предотвращения компьютерных атак (СОПКА). Это большое доверие, и мы его ценим. В процессе создания этой системы нами получен уникальный опыт, который мы уже готовы диверсифицировать и предложить коммерческим структурам.

При всем уважении к рынку и его игрокам многие компании пытаются решить проблемы информационной безопасности локально: ставят межсетевые экраны, какие-то шифраторы, но это не решает проблему в комплексе, как и не решает проблему импортонезависимости, где ваши же межсетевые экраны станут первой угрозой, так как могут быть использованы зарубежным разработчиком для осуществления промышленного шпионажа. Да, от рядового хакера они, может, спасут, но от действий профессионалов, которые их создавали, такие меры не уберегут.

— В НЦУО работает такая система?

— Да, и она постоянно совершенствуется, поскольку угрозы эволюционируют, а противник становится изощреннее.

— Силами "Воентелекома" сравнительно недавно в Крыму была запущена сеть связи для береговых объектов Военно-морского флота РФ. Функционирует ли сейчас эта система? Планируется ли подобные технологии применять в Арктической зоне?

— В Арктической зоне уже сделана такая система. На острове Тикси мы разворачивали узел связи и использовали средства широкополосного доступа. Аппаратура может работать при температурах до минус 60 градусов по Цельсию. Более того, на базе этого оборудования развернута опорная сетьв Сирии на авиабазе наших ВКС.

Теперь про Крым. В Крыму сеть была запущена нами в инициативном порядке практически сразу после референдума. Мы понимали, что полуостров останется без связи в любой момент. На украинских узлах, в том числе военных, стояла американская аппаратура, а наши операторы боялись туда зайти из-за санкций.

"Воентелеком" оказался единственным, кто мог сделать хоть что-то, и мы, естественно, не могли остаться в стороне. Нам вообще не привыкать решать уникальные задачи и выходить из незаурядных ситуаций. В течение месяца нами была создана сеть широкополосного доступа для военных в Крыму. Спустя полтора-два года сеть нарастили в рамках комплексного оснащения Минобороны России уже по государственному заказу. Теперь на территории Крымского федерального округа на военных узлах связи стоит российская аппаратура, которая не зависит ни от американских, ни от китайских вендоров.

— Последние годы в мире имеет восходящий тренд тенденция перехода на роботизированные комплексы и беспилотные летательные аппараты. Что "Воентелеком" предлагает заказчикам в этом направлении?

— На уровне концепта мы сейчас рассматриваем ту же самую многоцелевую машину связи и управления в качестве беспилотной, управляемой искусственным интеллектом, самостоятельно определяющим маршрут следования, исходя из ситуации на театре военных действий — точек привязки к местности, признаков разведзащищенности, погодных условий, требуемой связности и качества связи. Но это будущее.

— Резюмируя все вышесказанное, давайте спрогнозируем, что ждет российские телекоммуникационные технологии в обозримом будущем?

— Все говорят о цифровой экономике как о спасительном круге, который нам подбрасывает сейчас жизнь. С одной стороны, это, конечно, так, но если эта цифровая экономика будет построена на зарубежном оборудовании и технологиях — мы утратим статус сверхдержавы. И нас даже никто не спросит.

Зависимость телекома косвенно, но уже очень больно бьет по нашей экономике, социалке и безопасности, потому что капитал уходит в другие страны, не создаются рабочие места, сохраняется возможность снять информацию, прекратить ее передачу, отключить извне оборудование и так далее.

Представьте себе, что вы становитесь потребителем цифровой экономики, которая пришла к вам откуда-то в виде черных ящиков. Это касается интеллектуальных систем, криптовалют и цифровых расчетов, телекома, медицины, "интернета вещей" и роботизации. Каковы будут последствия применения инструментов контроля и управления этой инфраструктурой, находящихся в руках конкурентов и вероятных противников за рубежом, особенно в случае их недовольства нами и нашими действиями? В их руках, в сущности, окажутся нити управления экономикой любой страны, которые пользуются этой инфраструктурой.

Более того, в военной области мы столкнемся с тем, что на международную арену смогут выйти и конкурировать с нами ранее не сильно значимые игроки в этой области, которые не имеют собственных военных технологий и армии, но имеют сильную экономику, позволяющую сконцентрировать у себя интеллект, достаточный для ведения информационного противоборства в киберпространстве и создания боевых роботизированных комплексов.

Иначе говоря, будучи территориальным карликом, но обладая мощным финансово-промышленным потенциалом или продвинутой робототехнической отраслью, можно превзойти боевую мощь и многочисленный личный состав той же пехоты любой большой страны. Поэтому если мы не построим цифровую экономику на собственных технологиях, интегрируемых в мировое сообщество, то она станет не спасением для нас, а настоящей угрозой. Выбор за нами, и пока он в наших руках.